Ведущие СМИ усердно пропагандируют тезис о некоем
возрождении военной мощи РФ. Тем не менее, факты свидетельствуют о том,
что вооруженные силы РФ пребывают в состоянии глубочайшего кризиса. Более
того, ряд разрушительные тенденции в жизни армии и флота, в состоянии
оборонно-промышленного комплекса, уже приняли необратимый характер.
Анализировать процессы, происходившие в военной
организации РФ начиная с 2000 года, можно лишь при наличии точки отсчета.
Логичным будет сравнивать их с ситуацией в 1990-е годы, тем более что
именно так поступает официозная пропаганда, представляя период правления
Ельцина как эпоху “позора и провала”, а последующую “путинскую
восьмилетку” – как наступление эры “восстановления былой мощи ВС”. Однако
цифры говорят об обратном. Наибольшую тревогу вызывает кризисное состояние
Стратегических ядерных сил (СЯС). Рассматривать здесь следует только те
ракеты, подводные лодки и самолеты, которые реально обеспечивали ядерное
сдерживание прежде, и продолжают это делать по сей день.
Исходя из этого, на начало 1992 года РФ имела 1083
межконтинентальные баллистические ракеты c 6095 боевыми частями и 22
самолета с 352 крылатыми ракетами; всего – 6347 зарядов. В последний день
1999 года, уходя в отставку, президент РФ Ельцин передал своему преемнику
Путину 1084 МБР и с 4916 БЧ, 81 самолет с 926 КР - всего 5842 заряда.
За 1990-е годы СЯС возросли на 60 носителей (за счет
изготовления 72 мобильных и 20 шахтных “Тополей” и 7 бомбардировщиков
Ту-160, а также возвращения из Белоруссии 81 мобильного “Тополя”, из
Казахстана – 40 Ту-95МС, с Украины – 8 Ту160 и 3 Ту-95МС) и утратили 505
зарядов.
К началу 2007 года РФ располагала 681 МБР с 2460 БЧ, 79
самолетов с 884 КР - всего 3344 заряда. То есть за 2000–2007 годы ядерные
силы утратили 405 носителей и 2498 зарядов. За “успешную” путинскую
восьмилетку произведено всего 27 ракет (в три раза меньше, чем за “лихие”
1990-е годы) и один Ту-160 (в семь раз меньше, чем в 1990-е). Списано 440
МБР и БРПЛ с 2483 БЧ, два Ту-95МС, потерян в катастрофе один Ту-160.
Очевидно, что, как бы ни относиться к периоду правления Ельцина, но если в
1990-е годы унаследованный от СССР стратегический потенциал в целом
удалось удержать на прежнем уровне, то с 2000 года произошло его
сокращение, принимающее обвальный характер.
В свое время решение о развитии мобильных ракетных
комплексов РС-12 “Тополь” мотивировалось тем, что повышение точности
американских стратегических ракет снижает боевую устойчивость
отечественных МБР шахтного базирования. Однако сегодня, когда США обладают
спутниками оптической, инфракрасной и радиолокационной разведки (КН-11,
“Лакросс” и др.), передающими информацию в реальном масштабе времени,
устойчивость “Тополей” стала, по сути, нулевой. Изначальное место
базирования “Тополей” известно США с точностью до сантиметра. Движение
“Тополя” будет полностью контролироваться противником с момента выхода
машины из ангара. Предполагать, что стотонная 22-метровая махина,
обладающая высокой заметностью в оптическом, радиолокационном и
инфракрасном диапазонах, может “стремительно” раствориться в российских
просторах, достаточно наивно. Взрыв ядерного заряда на определенной высоте
может вывести из строя сразу всю дивизию “Тополей”, вышедших из ангаров.
Подлинно высокой боевой устойчивостью обладал мобильный
железнодорожный комплекс РТ-23, ракета которого оснащалась не одной боевой
частью, как “Тополь”, а десятью БЧ. При этом в походном положении комплекс
имел внешний вид обычного вагона-рефрижератора, поэтому обнаружить его
средствами наблюдения было невозможно. Симптоматично, что руководство США
совершенно спокойно относится к наличию в РВСН комплексов “Тополь”, однако
настойчиво добивалось от руководства РФ ликвидации РТ-23. В 1990-е годы
это требование США выполнено не было, все комплексы РТ-23 остались в
составе РВСН. С приходом к власти Путина они были в течение трех лет
выведены из боевого состава и уничтожены.
При сохранении существующих тенденций (крайне низкий
темп строительства новых ракет при ускоряющемся выводе старых) в течение
ближайших 10 лет РВСН могут сократиться до 100–200 однозарядных МБР и
переломить эти тенденции в рамках нынешней военной политики невозможно.