Возникновение фашизма стало реакцией, в основном
западно-европейской, и на демократический либерализм, и на
интернациона-листический марксизм после их победы над монархиями в Первой
мировой войне. Стараясь защитить нацию от либерального разложения и от
марксистского уничтожения, фашизм обожествил нацию как высшую ценность,
которую должен культивировать у себя каждый цивилизованный народ.
Благоденствие не для высшей (капиталисты) или низшей (трудящиеся)
социальной группы, а для всей нации как цельного организма, которому
человек обязан служить всеми силами. Именно в этом заключена суть классического
итальянского фашизма, который не следует смешивать с германским национал-социализмом.
Нельзя не отметить, что, в отличие от итальянцев, немцы
отчасти скопировали самосознание и методы своего главного противника -
иудейского "богоизбранного" расизма - и обратили их, прежде всего, против
самих же евреев. Это признавал даже столь либеральный богослов, как о.
Сергий Булгаков, считавший к тому же, что в гитлеровских преследованиях
еврейства исполнилась “неизбежная кара за то страшное преступление и
тяжкий грех, который им, еврейством, совершен над телом и душой русского
народа в большевизме”. Даже некоторые евреи признавали, что это было “в
значительной мере наказанием за грехи, в том числе - за грех руководства
коммунистическим движением”. А по большому счету, писал Булгаков, - в этом
исполнилась клятва еврейского народа, добившегося распятия Христа - “кровь
Его на нас и на детях наших” - как и пророчество Христа: “да придет на вас
вся кровь праведная, пролитая на земле”.
У классического фашизма было несколько полезных находок,
взятых из средневекового опыта - прежде всего это сословно-корпоративное
представительство. Вместо конкурирующих друг с другом и тем самым
расчленяющих общество партийных структур, из которых образуется парламент
в западной демократии, были взяты за основу парламентского
представительства трудовые корпоративные структуры. Под корпорацией здесь
имеется в виду часть народа, имеющая определенную функцию служения в
едином народном организме, необходимую для всего целого, например:
корпорация занятых в сельском хозяйстве, металлургии, машиностроении,
нефтегазовой промышленности, химической, в медицине, системе образования,
науке, культуре, военном деле и т.д. В отличие от политических партий,
такие корпорации не конкурируют друг с другом, а взаимно нуждаются друг в
друге и стремятся к солидарному поведению ради общего блага. Это похоже на
то, как в человеческом организме есть мозг, руки, ноги, глаза, уши,
различные внутренние органы, которые только все вместе и составляют тело,
оживляемое общей для всех душою.
Беда фашизма была в недостаточно христианском понимании
этой народной души. Даже классический фашист Муссолини видел в церкви
прежде всего полезный для государства утилитарный инструмент и заявлял,
что “фашизм хочет заново создать человека, характер и веру”. “Фашистская
Италия берет на себя инициативу в истории, она говорит миру новое слово”,
— восклицал Муссолини в 1926 году. Однако его “новое слово” состояло лишь
в возврате к хорошо забытому старому: к "ветхому" Риму с его культом силы,
дисциплиной и иерархией.
Гитлер тоже подчеркивал свою преемственность от древнего
Рима в своей политической эстетике. Название же гитлеровского режима -
"Третий Рейх" - было ограничено рамками немецкой истории и означало
преемственность от "Священной Римской империи немецкой нации" и от
бисмарковского рейха - что также демонстрирует национальную узость
историософского самосознания германского национал-социализма.
Лишь в Испании у генерала Франко и в Португалии у
профессора Салазара фашизм приобрел наиболее удачные для Европы формы,
сочетаясь с католическим социальным учением. Недостатки этих режимов были
обусловлены общими недостатками католицизма и западной культуры, почему
эти две страны после смерти их вождей и были поглощены системой
либеральной демократии.
Будучи порождением приземленной западной цивилизации,
идеологи фашизма не могли понять, что катастрофические проблемы XX века, в
том числе еврейский вопрос, могут быть осознаны только в масштабе
православной историософии. Именно поэтому фашизм не смог восстановить
истинных святынь, попранных либеральной демократией и марксизмом.