В 1667 году, 25 мая по н.с. Собор Русской Православной
Церкви в Москве предал анафеме сторонников старого обряда, тем самым
официально оформив церковный раскол в России. Раскол обычно связывают с
исправлением богослужебных книг, но эту причину можно было уврачевать.
Раскол разросся потому, что на него повлияли иные силы. В частности,
эгоистичное боярство использовало старообрядцев в политической борьбе
против требовательного Патриарха Никона и придало им силу.
Исправление ошибок в церковных книгах было необходимо,
ибо встречались даже бессмыслицы, возникшие при переписке. Это дело было
начато еще предшественниками Никона, и сам он действовал вполне
осмотрительно: через длительное изучение проблемы, ее рассмотрение Собором
1654 г. Но замах приглашенных из Киева и Греции правщиков оказался
большим, чем требовалось: они, подражая поздним греческим обычаям, начали
исправлять те древние формы Православия, которые ранее были заимствованы
Русью у тех же греков и не нуждались в исправлении: слово Исус,
двоеперстие (изображенное и на иконах), направление крестных ходов
посолонь и так далее. В приезжих правщиках москвичи чувствовали и западное
влияние, и высокомерие, - что, в свою очередь, сталкивалось с узостью и
невежеством русских противников любой правки. Их подозрительность питалась
недоверием к Флорентийской и Брестской униям, затронувшим именно греков и
малороссов: а вдруг готовится подобное и в Москве?
Однако у Никона потребность в исправлениях исходила из
стремления Москвы как единственного православного Царства упорядочить
богослужение всего православного мира. Разночтения в книгах уже вызвали
волнения на Афоне; в присоединившейся Малороссии также был новый обряд. И
восточные Патриархи побуждали к этому, напоминая древние пророчества о
том, что русским предстоит освободить от мусульман Царьград.
Патриарх Никон отверг формы национального русского
благочестия как высший критерий истинности и при всей своей горячей любви
к родине, предпочел истину вселенскую. Он мыслил Русскую Церковь в
единении с прочими Поместными Церквами, как часть целого, но старался
возвысить эту часть до того, чтобы она на деле, а не по старообрядческому
самомнению была светочем, озаряющим и все другие, и Москва как Третий Рим
стала действительной столицей Православия, а не только по унаследованному
титулу. Поэтому Никон настаивал на исправлении книг, что было частью его
большого плана православного просвещения, устройства школ, массового
книгопечатания.
Вина Патриарха Никона, не владевшего греческим языком,
состояла в излишнем доверии к грекам и в требовании беспрекословного
послушания, без терпеливого переубеждения несогласных. Однако
преследования раскольников надо связывать не с Никоном, а с его
преемниками. Раскол набрал силу после ухода с патриаршей кафедры Никона,
уже шедшего на уступки старообрядцам. Да и еще на Соборе 1666 г. русские
архиереи пришли к верному мнению, что, утверждая новый обряд, не следует
объявлять еретическим старый, постепенно он и сам отомрет, ибо разногласия
несущественны.
Собор же 1667 г. далеко превзошел никоновскую
нетактичность, объявив старый обряд "еретическим" и решив наказать
"еретиков" гражданскими казнями, - чем и закрепил раскол официально, надев
на него мученический венец. В столь катастрофическом решении главную роль
сыграли Патриархи Александрийский и Антиохийский. Желая оправдать в глазах
Константинополя свою запрещенную поездку в Москву, они приложили все
усилия, чтобы принизить самостоятельное значение Москвы как Третьего Рима
и восстановить пошатнувшийся авторитет греков. Менее образованные русские
подчинились... В результате оказался утрачен абсолютный авторитет и Царя и
церковной иерархии в глазах огромной части народа; в нем возникла рознь
уже в связи с толкованием самого русского религиозного призвания - Москвы
как Третьего Рима. Ведь решения Собора 1667 г. фактически признали высшим
действующим авторитетом Второй Рим, хотя и порабощенный турками.
Доведение проблемы до этого национально-сущностного
уровня, как и последовавшие казни, стало главной причиной фанатичного
сопротивления староверов, неправомерно отвергших в свою очередь
официальную Церковь и ее таинства как "антихристовы", что вылилось позже в
массовые самосожжения. Это было уже нервным срывом той части русских
людей, которые были преждевременно спровоцированы на восстание против
антихриста; они не выдержали накала вселенской драмы истории задолго до ее
завершения. Так от церковной и общественной жизни России и от дальнейшей
борьбы за ее православную государственность оказалась отстранена наиболее
стойкая и верная идее Святой Руси часть русского народа.